Развитие социальных отношений. Эмоциональная связь родителей с ребенком

Уиллард Хартуп, один из самых проницательных исследователей в области социального развития, считает, что каждому ребенку необходим опыт в двух довольно разных областях взаимоотношений: вертикальном и горизонтальном общении. Вертикальные взаимоотношения включают привязанность к кому-либо, кто обладает большей социальной силой или знаниями, в такой роли могут выступать, например, родители, учитель или даже старшие брат или сестра. Эти взаимоотношения скорее комплиментарные, чем взаимные. Связь может быть экстремально сильной в обоих направлениях, но реальное поведение, которое оба партнера демонстрируют по отношению друг к другу, различно. Например, если ребенок привлекает к себе внимание, родители не реагируют предложением своего собственного внимания, а скорее осуществляют воспитательную работу. Горизонтальные отношения, по контрасту, взаимны и равноправны. Участники общения, например сверстники одного возраста, имеют равную социальную силу, и их поведение по отношению друг к другу исходит из одинакового репертуара.

Хартуп указывает на то, что эти 2 вида взаимоотношений выполняют разные функции для ребенка; оба необходимы ребенку для формирования эффективных социальных навыков. Вертикальные отношения необходимы для того, чтобы предоставить ребенку защиту и безопасность. В этих взаимоотношениях ребенок создает базовые внутренние рабочие модели и осваивает фундаментальные социальные навыки. Но именно в горизонтальных отношениях – в дружбе и в группе сверстников – ребенок развивает социальное поведение и приобретает те социальные навыки, которые можно приобрести только в отношениях между равными:

• навыки сотрудничества;

• соперничества;

• близости.

Психологическое значение этих взаимоотношений между сверстниками оценивают многие исследователи, показывающие, что наличие друзей связано с чувством благополучия, как у детей, так и у взрослых.

Начать стоит с вертикальных взаимоотношений, в частности с отношений между ребенком и родителями.

Теория привязанности оказала сильное теоретическое воздействие на современные исследования взаимоотношений между младенцами и родителями, особенно работа Джона Боулби и Мэри Айнсворт. Известно, что представления Боулби уходит корнями в психоаналитическую теорию, при этом особый акцент ставится на важной роли ранних взаимоотношений между матерью и ребенком.

К этой теоретической основе он добавил важные эволюционные и этологические понятия. С его точки зрения, «склонность устанавливать сильные эмоциональные связи с людьми является базовым компонентом человеческой природы, которая уже присутствует в зародышевой форме у новорожденного». Такие отношения имеют жизненно важную ценность, поскольку обеспечивают младенца питанием. Они строятся и поддерживаются взаимосвязанным репертуаром инстинктивного поведения, который создает и поддерживает близость между ребенком и родителем или между другими связанными парами.

В работах Боулби и Айнсворт ключевыми понятиями являются эмоциональная связь, привязанность и поведение привязанности. Айнсворт определяет эмоциональную связь как «относительно долговременную связь, в которой родитель важен как уникальная личность и не заменим никем другим. В эмоциональной связи существует желание поддержать близость с партнером». Привязанность – подвид эмоциональной связи, в которой чувство безопасности человека связывается с отношениями. Когда вы привязаны к кому-либо, вы испытываете особое чувство защищенности и комфорта в присутствии другого человека и можете использовать его как «безопасную основу», для исследования окружающего мира.

Согласно этому отношение ребенка к родителям можно назвать привязанностью, но отношение родителей к ребенку нельзя обозначить этим термином, поскольку родитель не испытывает большого чувства защищенности в присутствии младенца и не использует младенца в качестве «безопасной основы». Однако связь со взрослым партнером или с очень близким другом, вероятно, является привязанностью в том смысле, который вложили в этот термин Айнсворт и Боулби.

Поскольку эмоциональные связи и привязанности – это внутреннее состояние, человек не может их видеть непосредственно. Но определяет их наличие, наблюдая поведение привязанности, которое позволяет ребенку или взрослому достигать или сохранять близость с человеком, к которому он привязан. Это может быть:

• улыбка;

• контакт глаз;

• призывный крик, обращенный к человеку, находящемуся в другом конце комнаты;

• прикосновение;

• объятие;

• плач.

Очень важно подчеркнуть, что не существует прямого соответствия между количеством различных поведенческих актов привязанности, которые демонстрирует ребенок в каждом случае, и лежащей в их основе силой привязанности. Поведение привязанности возникает в первую очередь тогда, когда человек нуждается в помощи, в поддержке или в обретении чувства комфорта. Младенец находится в таком состоянии большую часть времени; ребенок более старшего возраста, скорее всего, будет демонстрировать поведение привязанности только тогда, когда он напуган, устал или испытывает стресс. Именно паттерн этого поведения, а не частота свидетельствует о силе или качестве привязанности или эмоциональной связи.

Для того чтобы понять первичные отношения между родителями и ребенком, необходимо обратиться к обеим сторонам континуума – к формированию эмоциональной связи родителей с ребенком и к привязанности ребенка к родителю.

• Вопрос для размышления

Представьте одно из ваших отношений привязанности и составьте перечень поведенческих актов привязанности, которые вы совершаете по отношению к этому человеку. Есть ли среди них такие же поведенческие акты, которые отмечаются в поведенческих актах привязанности младенца?

В этих «вертикальных» социальных взаимоотношениях сын демонстрирует привязанность к своему отцу, но в терминах Айнсворт, отношение отца к сыну является скорее эмоциональной связью, а не привязанностью.

Эмоциональная связь родителей с ребенком

Первичная связь

При чтении популярной литературы можно наткнуться на множество статей, утверждающих, что матери должны немедленно вступить в контакт со своим новорожденным ребенком, если они хотят установить с ним необходимую связь. Это утверждение в первую очередь основано на работе двух врачей, Маршала Клауса и Джона Кеннела, которые выдвинули гипотезу о том, что первые несколько часов после рождения ребенка являются критическим периодом для формирования эмоциональной связи матери и младенца. Матери, которые лишены первого контакта, по мнению Клауса и Кеннела, вероятно, сформируют более слабые связи и поэтому будут подвержены высокому риску возникновения ряда нарушений в родительской роли.

Эта гипотеза послужила одним из многих факторов, которые привели к важным изменениям в процедуре родов, включая вполне естественное для наших дней присутствие отцов при родах.

Взрослые во всем мире, причем как матери, так и отцы, демонстрируют одинаковое выражение лица, которое можно назвать «мнимым удивлением», когда они разговаривают или играют с ребенком. Брови подняты, глаза широко раскрыты, а лоб сморщен. Широко открытый, растянутый в улыбке рот, как у этой мамы на фотографии, также часто является составляющей этого выражения лица своей неверна. Немедленный контакт не является необходимым или важным для образования устойчивой долговременной эмоциональной связи между родителем и ребенком.

Некоторые исследования демонстрируют кратковременное позитивное влияние очень раннего контакта. В первые несколько дней после родов те матери, которые имели ранний контакт с ребенком, могут демонстрировать большую нежность или чаще смотреть на ребенка, чем те матери, которые впервые взяли на руки своего ребенка через несколько часов после рождения. Однако получены лишь небольшие доказательства продолжительности влияния. Матери, которые немедленно вступили в контакт со своими новорожденными детьми, через 2 или 3 месяца после родов улыбались детям не чаще или держали детей на руках не больше, чем те матери, которые вступили в контакт с ребенком через какое-то время после родов. Только у тех матерей, которые составляют группу повышенного риска с точки зрения выполнения родительских функций, а к этой группе можно отнести, например, первородящих матерей, матерей, живущих в бедности, или очень юных матерей, действительно обнаруживаются некоторые признаки того, что ранний контакт может иметь решающее значение. У этих матерей продолжительный или ранний контакт с ребенком в первые дни жизни может помочь предотвратить последующие нарушения, в частности жестокость или пренебрежение. Однако для большинства матерей ни ранний, ни продолжительный контакт не являются существенным ингредиентом в формировании сильной эмоциональной связи.

Что действительно существенно в формировании эмоциональной связи, так это возможность для родителя и младенца построить взаимодополняющий паттерн поведения привязанности, слаженный «танец» отношений. Ребенок сигнализирует о своих потребностях при помощи плача или улыбки; он успокаивается и чувствует себя комфортно, когда его держат на руках; он смотрит на родителей, когда они смотрят на него. Родители, в свою очередь, принимают участие в этом «парном танце» со своим собственным репертуаром заботливого поведения. Они берут ребенка на руки, когда он плачет, готовы отреагировать на сигналы голода или другие потребности, улыбаются в ответ на его улыбку, смотрят в глаза ребенка, когда он смотрит на них. Некоторые исследователи и теоретики называют это поведение развитием синхронности.

Один из наиболее интересных моментов в этом процессе заключается в том, что этот «танец» кажется понятным и исполняется одинаковыми способами. В присутствии младенца большинство взрослых автоматически демонстрируют характерный паттерн интерактивного поведения, включающий улыбку, подъем бровей и широко открытые глаза. Также взрослые особым образом разговаривают с детьми. Родители во всем мире используют одинаковые интонационные паттерны. Например, Ханус Папоусек и Мехтилд Папоусек, исследуя взаимодействия матери и младенца, обнаружили, что японские, немецкие и американские матери склонны употреблять восходящую интонацию, когда ожидают реакции от ребенка, и нисходящую интонацию, когда хотят его успокоить.

Однако, несмотря на то, что человек может демонстрировать поведение привязанности в отношении многих младенцев, индивид не устанавливает эмоциональную связь с каждым ребенком, встреченным в ресторане или магазине. Основным компонентом образования эмоциональной связи для взрослого, по-видимому, служит возможность установить синхронные отношения, другими словами, танцевать до тех пор, пока партнеры не начнут слаженно и с удовольствием повторять движения друг друга. Для этого требуется время и множественные повторения, поэтому некоторые родители достигают в этом процессе большего результата, другие – меньшего. В целом, чем более слаженным и предсказуемым становится этот процесс, тем большее удовлетворение он приносит родителям и тем сильнее становится их эмоциональная связь с младенцем.

Этот второй шаг, по-видимому, гораздо важнее в процессе образования сильной эмоциональной связи родителя с ребенком, чем первый контакт с ребенком. Но этот второй этап также может стать неудачным.

Эмоциональные связи отца и ребенка

В большинстве исследований, о которых говорилось ранее, принимали участие матери. Однако многие аналогичные паттерны характерны и для отцов. Судя по всему, отцы пользуются тем же самым репертуаром поведения привязанности по отношению к младенцам, что и матери. В первые недели жизни ребенка отцы прикасаются к ребенку, разговаривают с ним и ласкают так же, как и матери, кроме того, они демонстрируют такие же физиологические реакции, когда взаимодействуют с новорожденным, например увеличение частоты сердечных сокращений и повышение артериального давления.

Через несколько первых недель отмечаются признаки специализации родительского взаимодействия с младенцами и маленькими детьми. Исследования, проведенные в Соединенных Штатах, показывают, что отцы в основном играют с ребенком, причем привносят в этот процесс больше физической активности. Матери проводят больше времени в повседневном уходе за ребенком, а также чаще разговаривают с ним и улыбаются. Это не означает, что отцы устанавливают более слабую эмоциональную связь с младенцем; это означает, что поведение, которое они демонстрируют по отношению к младенцу, обычно отличается от поведения матери.

Однако не стоит делать поспешный вывод о том, что это врожденное половое различие; на самом деле создается впечатление, что оно базируется на культурных паттернах. Исследователи, изучавшие этот вопрос в Англии и в Индии, отметили более высокий уровень физической активности в играх отцов, чем матерей, но другие исследователи, работавшие в Швеции, Израиле, Италии, Китае и Малайзии, такой закономерности не обнаружили. Подобные данные замечательно иллюстрируют пользу кросс-культурных исследований по выявлению паттернов поведения, которые находятся под влиянием культурных ожиданий или воспитания.

Оказывается, не все родители устанавливают тесную эмоциональную связь со своими младенцами. Что может вызвать нарушения связи и каковы последствия этих нарушений для ребенка?

Самый простой ответ на этот вопрос можно сформулировать так: либо ребенку, либо родителям недостает навыков для полноценного участия в «танце» взаимодействия. Самые серьезные проблемы возникают в том случае, если именно у родителя не хватает навыков, но трудности могут возникнуть и в связи с физическим недостатком, имеющимся у ребенка, или в связи с тем, что у него отсутствует полноценный репертуар поведения привязанности.

Например, слепые дети меньше улыбаются и не устанавливают глазной контакт, недоношенные младенцы обычно недостаточно восприимчивы в первые недели и месяцы. Большинство родителей недоношенных детей или детей, имеющих физические нарушения, устанавливают сильную связь с ребенком, несмотря на его проблемы, но частота злоупотреблений в отношении ребенка выше среди родителей недоношенных детей и в тех семьях, в которых дети часто болеют в первые несколько месяцев. Если рассматривать злоупотребление как один из признаков нарушений эмоциональной связи со стороны родителей, тогда эти данные предполагают, что иногда особенности ребенка могут вносить вклад в появление нарушений.

С другой стороны, родителям может не хватать «навыка привязанности», поскольку она или он не установили достаточно надежную привязанность по отношению к своим собственным родителям, возможно, из-за плохого обращения. Приблизительно 30% тех родителей, которые сами испытывали плохое обращение в детстве, будут плохо обращаться с собственными детьми.

Фаза 1: несфокусированная готовность к взаимодействию и сигнализирование о потребностях. Боулби считал, что ребенок начинает жизнь, имея набор врожденных паттернов поведения, которые направляют его на взаимодействие с другими людьми и сигнализируют о его потребностях. Мэри Айнсворт описывает их как «способствующие близости» акты поведения: они сближают людей. В репертуаре новорожденного к таким сигналам можно отнести плач, установление контакта глаз, способность прижаться, обнять и успокоиться в ответ на проявление заботы.

На этой стадии отмечаются лишь небольшие доказательства того, что ребенок привязан к родителям. Как говорит Айнсворт: «Эти поведенческие акты привязанности просто осуществляются, но не свидетельствуют об отношении к какому-либо конкретному человеку». Тем не менее, на этой фазе уже отмечаются основы привязанности. Ребенок формирует ожидания и схемы в отношении паттернов взаимодействия с родителями, а также развивает способность отличать маму и папу от других людей при любых обстоятельствах.

Другой серьезной проблемой может оказаться родительская депрессия, которая препятствует осуществлению воспитания и искажает реакцию ребенка. Дети, постоянно взаимодействующие с депрессивной матерью, выражают больше негативных эмоций и меньше позитивных. Они реже улыбаются, у них чаще отмечается злобное или печальное выражение лица и они более дезорганизованы и подавлены. Депрессивные матери, со своей стороны, медленнее реагируют на сигналы своих младенцев, при этом их реакция имеет подчас негативный, даже враждебный характер. Эти недостатки в обращении матери с младенцем сохраняются даже после того, как мать выходит из депрессии, и распространяются за пределы диады мать-дитя; дети депрессивных матерей демонстрируют аналогичное подавленное или неадекватное поведение даже тогда, когда взаимодействуют с другими взрослыми. Такие дети имеют более высокий риск возникновения проблем в поведении, что может выражаться либо в повышенной агрессии, либо в замкнутости.

На основании этих экспериментальных данных можно сделать вывод о том, что детско- родительская привязанность/связь обычно процесс сильный и позитивный, но эта система очень уязвима и может разрушиться, что приводит к негативным последствиям для ребенка.

Фаза 2: фокусировка на одном человеке или более. К 3-месячному возрасту ребенок начинает сужать рамки проявления привязанности. Он может чаще улыбаться тем людям, которые регулярно заботятся о нем, и не улыбаться незнакомому человеку. Однако, несмотря на изменение, Боулби и Айнсворт считают, что младенец еще не обладает полноценной привязанностью. Ребенок все еще адресует нескольким людям свое «способствующее близости» поведение, и кто-то один еще не стал «безопасной основой». Дети на этой фазе не проявляют особой тревоги по поводу разлуки с родителями и еще не боятся незнакомых людей.

Фаза 3: защищенное основой поведение. Примерно к 6-месячному возрасту, согласно Боулби, ребенок действительно формирует настоящую привязанность; это происходит примерно в то же время, когда ребенок начинает осознавать, что объекты и люди продолжают существовать даже тогда, когда они находятся вне поля зрения. Сначала младенец использует «наиболее важного человека» как безопасную основу, опираясь на которую он исследует окружающий мир – один из ключевых признаков наличия привязанности.

Примерно в этом же возрасте меняется доминирующая модель поведения привязанности ребенка. Поскольку в 6-7 месяцев ребенок начинают более свободно передвигаться, так как способен ползать, он может двигаться по направлению к ухаживающему за ним человеку, а также увлекать его за собой. Кроме того, ребенок переходит от сигналов, которые условно можно было бы назвать «подойди сюда», к поведению, которое соответственно можно назвать «иди туда».

Стоит отметить, что не все младенцы привязаны к одному человеку, даже в этом раннем возрасте. Некоторые демонстрируют сильную привязанность к обоим родителям или к одному из родителей и другому человеку, обеспечивающему уход. Однако в стрессовой ситуации эти дети обычно предпочитают выбирать одного из них.

Как только у ребенка сформируется стойкая привязанность, она сопровождается связанным с ней поведением. Одним из проявлений такого поведения привязанности служит социальное отнесение. Десятимесячный ребенок использует свою способность распознавать выражения лица для управления своим поведением, которое теперь является защищенным основой поведением. Он начинает ориентироваться на выражение лица мамы или папы перед тем, как решить, стоит ли рисковать в новой ситуации. Примерно в этом же возрасте или немного раньше дети обычно начинают демонстрировать страх незнакомых людей и тревогу разлучения.

Страх незнакомых людей и тревога разлучения

Обе эти формы дистресса редко встречаются до 5 или 6 месяцев, затем частота их проявления начинает увеличиваться, достигая своего пика примерно к 1,5 годам, после чего снижается. Данные исследований не согласуются друг с другом, но, тем не менее, создается впечатление, что страх незнакомых людей появляется примерно тогда же, когда дети начинают демонстрировать реакции страха и в других ситуациях. Тревога разлучения появляется несколько позже, но сохраняется в течение более длительного периода.

По-видимому, в основе этого паттерна лежат базовые процессы развития, связанные с возрастом. Фактически, все дети демонстрируют по крайней мере умеренные формы этих двух типов дистресса, хотя интенсивность реакции широко варьирует. Некоторые дети демонстрируют бурные реакции протеста; другие абсолютно безутешны.

Несколько месяцев назад этот ребенок, возможно, позволял бы держать себя практически любому человеку, не проявляя признаков беспокойства; теперь вдруг он боится незнакомых. Родители часто озадачены этим поведением, но оно абсолютно нормальное реакции отражают базовые различия темперамента по параметру заторможенности. Повышенная боязливость может также быть реакцией на нестабильность или стресс в жизни ребенка. Но каким бы ни было происхождение различий в боязливости, этот паттерн в конце концов исчезает у большинства детей обычно к концу второго года жизни.