Роль возраста в формировании и развитии. Индивидуальные различия

Нам нужно помнить, что влияние любого опыта во многом зависит от того, в какой период развития он был приобретен. Этот вопрос был изучен с разных точек зрения.

Наиболее распространенный вариант данного вопроса звучит так: являются ли первые годы жизни критическим или сенситивным периодом для формирования многих траекторий детского развития? Кларк предложил задуматься над следующим: когда мы строим дом, то обусловливает ли форма фундамента форму завершенного строения? Может ли быть так, что на фундамент ставят множество заключительных конструкций? Являются ли какие-либо изъяны или недостатки фундамента построенного дома постоянными факторами, или же существует возможность их коррекции?

Каждая из сторон выдвигает свои аргументы. Некоторые психологи, такие как Сандра Скарр, указывают на тот факт, что практически все дети успешно проходят сенсомоторный период и даже умственно отсталые дети овладевают некоторыми формами умственных операций, называемых Пиаже конкретными. Для описания таких паттернов развития широко используется термин канализирование. Данное понятие заимствовано у эмбриолога по фамилии Уоддингтон. Он предложил метафору развития, рассматривая его как шарик, катящийся вниз по желобу, находящемуся на склоне горы. Там, где желобок узкий и глубокий, развитие считается высоко канализированным. Шарик будет катиться вниз без особых отклонений от заданного пути. И наоборот, другие аспекты развития могут быть лучшим образом охарактеризованы с помощью изображения шарика, катящегося по гораздо более широкому желобку, имеющему много ответвлений. Соответственно Скарр и другие утверждают, что в первые годы жизни развитие представляет собой высоко канализированный процесс, характеризующийся саморегуляцией. В случае отклонения от заданного пути развитие ребенка быстро возвращается к прежней траектории и движению по проторенной дороге. Такое саморегулирование иллюстрируется, например, тем, что многие младенцы с низким весом или с другими врожденными проблемами, тем не менее, догоняют своих нормальных от рождения сверстников в областях физического и когнитивного развития к возрасту 2-3 лет.

Майкл Льюис в своей недавней книге «Изменение судьбы» решительно восстает против гипотезы доминирования раннего опыта:

• Я хочу возразить сторонникам идеи о том, что развитие является последовательностью небольших продвижений вперед, осуществляющихся постепенно, но обладающих кумулятивным эффектом, что оно характеризуется четкой направленностью, представляет собой каузальный процесс и соответственно доступно прогнозированию. Вместо этого я предпочитаю защищать идею о том, что развитие базируется на прагматических нуждах настоящего времени, что контекстуальный поток нашей жизни обусловливает наше развитие через нашу адаптацию к течению.

Льюис опирается на утверждение о том, что случайные встречи, перемены, радости и стрессы меняют каждого из нас, а значит, в каждый момент времени мы переделываем себя, поэтому рассматривать развитие как кумулятивный процесс, в ходе которого ранние шаги задают траекторию всем последующим, значит просто-напросто совершать ошибку. По мнению большинства специалистов, Льюис занял радикальную позицию, однако, несомненно, поднял некоторые важные и заставляющие задуматься вопросы.

Другой точки зрения придерживается целая группа психологов, многие из которых так или иначе связаны с психоаналитическим мышлением. Эти психологи, рассматривающие младенчество и раннее детство как особенно важные для развития периоды, отмечают, что некоторые пренатальные влияния остаются актуальными всю жизнь и что последствия раннего нарушения когнитивного развития, плохого питания или жестокого обращения также могут быть долгосрочными. Кроме того, у психологов есть большое количество доказательств, указывающих на то, что характеристики ранних психических адаптационных процессов, таких как качество привязанности или степень детской склонности к агрессивному поведению, имеют тенденцию к сохранению во времени и к обусловливанию дальнейшего опыта ребенка.

Можно сказать, что обе точки зрения обоснованны: хотя ранние годы жизни представляют собой сенситивный период для некоторых областей развития, развитие в это время в значительной степени канализировано. Как же разрешить этот очевидный парадокс? Существует два возможных способа. Во-первых, специалисты могли бы рассматривать канализирование не просто как производную могущественного генетического программирования, но как результат данного программирования, возможный в достаточно благоприятной внешней среде. При таком подходе к вопросу исчезает предмет спора.

Если младенчество – критический период для развития некоторых аспектов личности, то характеры этих дошкольников уже вполне сформированы. Так это или нет, остается одним из наиболее важных теоретических и практических вопросов психологии развития окружающей среды. В таких ситуациях эффекты окружающей среды могут быть весьма негативными и долговременными. Чем раньше начинается отклонение подобного рода, тем более значительными, судя по всему, становятся его последствия. Если соотношение канализирования и критических периодов рассматривать с этой точки зрения, то можно сказать, что отклонения в период младенчества реже играют роль в паттерне детского развития, чем гораздо меньшие отклонения в раннем детстве и дошкольном возрасте. Однако если отклонения в период младенчества оказываются достаточно сильными для того, чтобы отклонить ребенка от нормального паттерна развития, то эффект оказывается более сильным, чем в любом другом возрасте.

Роберт Кайрнс предлагает второй вариант разрешения парадокса, указывая на то, что в любом периоде одни аспекты развития могут быть высоко канализированными, в то время как другие – жестко зависеть от вариаций окружающей среды. В младенчестве, например, физическое, перцептивное и, не исключено, лингвистическое развитие может быть строго канализированным, однако развитие внутренних рабочих моделей привязанности очевидным образом зависит от специфического опыта внутрисемейных взаимодействий ребенка. В самом деле, можно согласиться с идеей о том, что все внутренние модели, скорее всего, подвержены более сильному влиянию именно первичных, а не последующих переживаний. Это происходит просто потому, что, однажды сформировавшись, модель воздействуют на весь последующий опыт и отфильтровывает его.

Особенно красивый пример такого типа раннего эффекта предоставлен Шрауфом, изучавшим долговременные последствия степени безопасности привязанности. Шрауф и его коллеги сравнили две группы детей, учащихся в начальной школе. Дети из одной группы в младенчестве сформировали безопасные привязанности, но по различным причинам в дошкольном детстве плохо адаптировались к окружающим условиям. Дети из второй группы отличались плохой адаптацией в течение обоих возрастных периодов. Оценивая и тех и других детей, Шрауф обнаружил, что те дети, которые в младенческом возрасте были лучше приспособлены, лучше адаптировались и к школьным условиям. Учась в школе, они обладали более хорошим эмоциональным здоровьем и лучше ладили со сверстниками, нежели те дети, которые в младенчестве характеризовались плохой адаптацией, даже несмотря на то, что дети из обеих групп в дошкольные годы отличались плохой приспособленностью. Младенческий опыт не обладает абсолютным формирующим значением; актуальные обстоятельства жизни ребенка также оказывают серьезное воздействие. Но, по крайней мере, в данной области ранний опыт оставляет длительный след.

Психологические задачи, характерные для разных возрастных периодов. Другим способом рассуждения о сроках актуализации различных процессов является идентификация психологических задач, свойственных различным возрастам. Теория Эриксона, например, акцентирует внимание на сериях психологических дилемм. Любой опыт, влияющий на способ разрешения ребенком специфической задачи, будет структурообразующим именно в определенный период; до или после этого момента тот же самый опыт может иметь гораздо меньший эффект. Алан Шрауф и Майкл Раттер предложили расширенный список возрастных задач. С их точки зрения, ребенок концентрируется на различных аспектах развития в различные возрастные периоды. Таким образом, в течение периода с 1 до 2,5 лет, когда ребенок сконцентрирован на овладении миром объектов, качество и разнообразие предметов, к которым ребенок имеет доступ, могут сыграть особо важную роль.

Нет повода считать, что для всякого аспекта развития какой-либо специфический возраст является «критическим». Зато можно предположить, что для любого аспекта развития определенные возрастные периоды являются ведущими и в течение этого времени устанавливаются паттерны, которые затем влияют на последующий опыт. Как говорит Алан Шрауф: «Развитие иерархично. Это не школьная доска, информация на которой стирается и вновь записывается. Даже когда дети изменяются довольно заметным образом, тени ранних вариантов приспособления следуют за ними».

Можно попробовать предсказать заключение, согласно которому возрастные изменения являются скорее качественными, нежели количественными. Конечно, с годами развивающийся ребенок расширяет свой словарный запас, получает больше информации о стратегиях принятия решений, но старшие дети используют эти возможности другими, нежели младшие, способами. Кроме того, упомянутые выше качественные изменения происходят в той или иной последовательности. Такие последовательности очевидны в областях физического и когнитивного, социального и морального развития.

Стадии

До сих пор, однако, остается открытым вопрос об уместности рассуждений о стадиях. Некоторые иерархически организованные стадии были, конечно, идентифицированы. Кроме того,  можно найти примеры очевидно стадиальных изменений в различных областях развития, таких как изменения, происходящие примерно с 18 до 24 месяцев, когда ребенок, как известно, обнаруживает способность объединять символы, способность, четко проявляющуюся в составлении предложений из двух слов, мышлении и многошаговой игре с другими детьми. Кроме того, стадиальное изменение, безусловно, происходит между 3 и 4 годами, здесь центральным новообразованием является теория образа мысли. Значительная часть исследований, однако, не подкрепляет гипотезу о всеобъемлющих изменениях в структуре. Более распространено такое явление: каждое новое умение, каждый новый инсайт сначала относится к довольно узкой области и только затем находит более широкое распространение. Действительно, одним из признаков, отличающих одаренного ребенка от ребенка с низким коэффициентом развития, является быстрота и широта применения нового представления или стратегии при новых обстоятельствах.

Несмотря на отсутствие стадиальности большинства возрастных изменений, остается верным следующее утверждение: сравнивая паттерны взаимоотношений, мышления, решения проблем двух детей, значительно различающихся по возрасту, можно увидеть, что эти паттерны различаются практически во всех отношениях. Таким образом, в последовательностях развития, несомненно, существует некоторый порядок, а между ними – определенные связи, однако, вероятно, нельзя говорить об основных стадиях, похожих на предложенные Пиаже.

Целостность линий развития

Среди всех этих метаморфоз, всех этих последовательных рядов, всех новых форм взаимоотношений и мышления наблюдается также целостность. Каждый ребенок движется вперед на основе некоего ядра личности. Гипотеза темперамента, безусловно, подразумевает такое ядро, как и концепция внутренней рабочей модели. Алан Шрауф вновь предлагает элегантный способ рассуждения об этом центральном ядре. Неразрывность в развитии, говорит он, «принимает форму согласованности трансформаций». Таким образом, специфическое поведение ребенка, наблюдаемое исследователями, может измениться, «прилипчивый» двухлетний малыш в девять лет может вести себя по-другому, однако ядерная модель привязанности или темперамент, т. е. причина «прилипчивости», по крайней мере, частично, останется актуальной, манифестируя себя новыми способами. Например, становится все более очевидным, что неумение приспосабливаться часто остается сохраняющимся во времени фактором.  Это можно увидеть в случаях постоянства высокого уровня агрессивности или гневливого поведения и устойчивости неадаптивных социальных взаимоотношений, проистекающих из небезопасных привязанностей. Перед психологами стоит задача осознать как согласованность и постоянство, так и основные паттерны развития или трансформации.

Индивидуальные различия

Сама постановка вопроса об аспектах индивидуальной целостности уже говорит о том, что развитие – феномен в той же мере индивидуальный, сколь и коллективный. Ни для кого не секрет, что как врожденные различия, так и привносимые или внешне обусловленные вариации присутствуют в каждом аспекте детского развития. Все это уже хорошо известно и не требует повторения, но здесь присутствует попытка связать воедино многие из нитей, предложенных в разных книгах, и потому стоит возвратиться к категориям индивидуальных различий: уязвимости и устойчивости. Полезно дать этим понятиям отчасти необычное определение, основанное на представлении о диапазонах вариантов внешней среды, являющихся достаточно благоприятными для оптимального развития. Согласно такому определению, уязвимый младенец – это младенец, для которого существует узкий диапазон потенциально благоприятных вариантов среды. Только наиболее стимулирующее, наиболее отзывчивое и наиболее адаптивное окружение будет поддерживать развитие такого ребенка. Если же условия не столь благоприятны, то многократно возрастает вероятность плохих результатов развития. И наоборот, устойчивый ребенок отличается тем, что любой из многочисленных вариантов окружения будет способствовать его оптимальному развитию. Отсюда следует, что развитие устойчивого ребенка в большей степени канализировано.

Некоторые виды уязвимости являются врожденными. Любой ребенок, страдающий от этих проблем, будет успешно развиваться только в очень благоприятном окружении. Человек, который пытается разобраться в этом вопросе, неоднократно встречался со следующими моделями.

• Недоношенные младенцы, воспитываемые в семьях среднего класса, обычно обладают нормальным коэффициентом развития, однако если их развитие происходит в семьях с низким уровнем дохода, не обеспечивающих достаточной стимуляции, то возникает серьезная угроза умственной отсталости.

• Младенцы, получавшие плохое питание в утробе матери или отягощенные другими проблемами, приобретенными в пренатальный период или в процессе родов, развиваются более или менее нормально при условии посещения специализированных дошкольных учреждений, где осуществляется соответствующая стимуляция. Однако если такой младенец воспитывается в домашних условиях плохо образованной матерью, то его IQ существенно ниже нормального.

• Дети, с рождения инфицированные цитомегаловирусом, гораздо чаще сталкиваются с учебными проблемами в школе, если воспитываются в семьях с низким уровнем дохода .

До сих пор все было довольно просто. Но давайте попытаемся совершить еще один, в большей степени спекулятивный теоретический шаг: если предположить, что в обсуждаемом в статье контексте выраженность «уязвимости» не остается фактором, постоянным на протяжении всей жизни ребенка. Как рабочую гипотезу можно предложить следующее более общее предположение: каждый раз, когда окружение ребенка выпадает из диапазона достаточно хорошего именно для этого ребенка, он становится уязвимее, в то время как на каждом отрезке времени, характеризующемся удовлетворением потребностей ребенка, детская устойчивость возрастает. Например, можно предсказать, что ребенок с трудным темпераментом, живущий, однако, в семейной обстановке, достаточной хорошей для стимулирования безопасной привязанности, станет в большей степени устойчивым, способным к овладению новым набором задач, в то время как ребенок с легким темпераментом, сформировавший тем не менее небезопасную привязанность, станет более уязвимым к будущим стрессам и к неблагоприятной окружающей среде.

Кроме того, качества внешней среды, критические для оптимального развития ребенка, несомненно, изменяются по мере его взросления. Отзывчивые и сердечные взаимоотношения с родителями, судя по всему, особенно важны в период с 6 до 18 месяцев; богатство когнитивной стимуляции — с 1 до 4 лет; возможности для применения социальных умений в контактах со сверстниками могут быть особенно важны в более позднем возрасте. Таким образом, вследствие того что каждый возраст предлагает ребенку новые задачи, меняются и параметры оптимального окружения. Помимо всего прочего, это означает, что одна и та же семейная обстановка может быть очень хорошей для ребенка одного возраста и не столь хорошей для ребенка другого возраста.

В целом, данная модель ведет к заключению о том, что даже наиболее «уязвимый» ребенок может продемонстрировать улучшения, если заметно улучшается его окружение. Так как некоторые врожденно уязвимые дети не находятся в достаточно хорошей обстановке, их уязвимость будет возрастать. По этой причине ранние проблемы нередко будут сохраняться во времени. И, несмотря на это, улучшение остается возможным, даже очень возможным. Большинство детей умудряются выжить и полноценно развиваться, несмотря на стрессы и слабые места. Говоря словами Эмми Вернер: «Мы не можем не поражаться устойчивости большинства детей и подростков и их потенциалом к позитивным изменениям и личностному росту».

Заключение: радость развития

Стоит завершить эту статью на оптимистической ноте, указав на то, что среди всех «кризисов», «переходных периодов» и «уязвимостей» развитие обладает особым качеством радости. Когда ребенок овладевает новым умением, он испытывает не просто удовлетворение, но восторг и неоднократно применяет это новое умение, откровеннейшим образом получая большую порцию радости. К примеру, пятилетний малыш научился рисовать звезды и начал рисовал их на всех попадавшихся ему на глаза предметах, включая обои, стены, одежду и салфетки. Десятилетний ребенок, научившийся делать «колесо», будет постоянно повторять этот кульбит и радостно демонстрировать свой только что отрытый талант всякому, кто захочет посмотреть.

Такое же ощущение радости вполне может стать частью семейного развития. Встреча лицом к лицу с одной из периодических перемен в семейной жизни и успешное прохождение через это изменение могут стать источником массы радостных чувств. Наблюдение за прогрессом своего ребенка, переживание любви к нему, получение удовольствия от совместных прогулок или разговоров являются глубоко приятными аспектами воспитания детей. Когда родители плачут на выпускном балу или свадьбе сына или дочери, это не простые сантименты. Это – выражение чувства любви, гордости и изумления перед тем, что вы прошли такой долгий путь.