Агрессивность и деструктивность человека: характеристики, описание

Главным в «сущности человека» Фромм считает его страсти. С их помощью человек пытается придавать смысл своему существованию и иметь возможность более интенсивного переживания. Такие эмоции, как страстная любовь, стремление к власти и известности и целый ряд других, являются попытками выйти за пределы банального существования. И когда эти страсти подавляются, у человека появляется стремление к деструктивности.

Жестокость и деструктивность свойственны человеку, но они – порочные страсти. И они не в последнюю очередь разрушают своего носителя. Они парадоксальны тем, что выражают жизнь, которая, в попытке осмыслить себя, направляется против самой себя.

Жестокость – единственно подлинное извращение, и только понимание этого позволит несколько смягчить ее. Жестокость и деструктивность – разновидности зловредной агрессивности. Они развиваются, когда упомянутые выше сущностные, экзистенциальные потребности сталкиваются с различными социальными условиями и подавляются.

Прирождена и наследственна ли деструктивность?

Эту проблему Фромм решает исходя из того, что различные группы людей сильно отличаются друг от друга по уровню деструктивности. Поскольку это так, деструктивность не может быть наследственной. Правда, Фромм не отвечает на вопрос, почему нельзя считать наследственным минимальный уровень склонности к деструктивности, на основе которого, в зависимости от природных и социальных условий существования, различные группы приобретают неодинаковые уровни деструктивности, то есть зловредной, подлинной агрессивности.

Различные уровни деструктивности коррелируют с разными психическими свойствами человека и с социальными системами. И в условиях развитой индустриальной цивилизации уровень деструктивности людей скорее растет, чем снижается. Вслед за Конрадом Лоренцом и другими этологами социальный мыслитель Фромм также утверждает, что человек является убийцей, единственным приматом, который не только убивает индивидов своего вида, но и получает от этого удовольствие. Вот эта человеческая злость и деструктивность являются главной социальной проблемой. Человек – единственный садист среди всех млекопитающих. Фромм оспаривает идею Лоренца о наследственности зловредной агрессивности, но считает, что она, по-видимому, имеет экологические источники. Отмечено, причем многократно и разными наблюдателями, что плененные животные, живущие в зоопарках, более агрессивны, чем те, которые живут в естественных условиях своего обитания. В плену животные свою повышенную агрессивность направляют друг против друга, причем больше всего страдают детеныши и самки. Иногда дело доходит до убийства, тогда как в естественных условиях жизни такой конец – редкость. Летальный исход наблюдается при большом скоплении животных, когда образуется своеобразная «толпа». Причем обилие пищи не оказывает влияния на агрессивное поведение животных, и, нужно полагать, лишь материальное изобилие не решит подобные психологические проблемы.

Скопление индивидов на небольшом пространстве усиливает агрессивность каждого из них, поскольку уменьшает жизненное пространство индивида, создает тесноту и разрушает социальную структуру. Появление чужой особи также является фактором, усиливающим агрессивность индивидов, поскольку представляет угрозу для социальной структуры. Когда эта же проблема обсуждается в связи с агрессивностью и разрушительностью людей, следует провести различие между населенностью территории и теснотой. На примерах Бельгии, Голландии и других густонаселенных стран, а также израильских кибуцы, где нет значительной агрессивности в отношениях людей, Фромм заключает, что не перенаселенность сама по себе, а отсутствие подлинных общих интересов и тесных социальных связей, а также ряд других социально-экономических условий приводят к усилению агрессивности людей. Агрессивное поведение животных при уменьшении свободного пространства является инстинктивным. У человека все обстоит намного сложнее: его решения являются социально-психологическими.

Под спонтанной деструктивностью имеют в виду вспышки «спящих», но не обязательно подавленных, разрушительных импульсов, которые активизируются под воздействием необычных условий.

Вторая же разновидность, которую называют также перманентной деструктивностью, есть всегда наличная и активная черта характера человека. Эти формы деструктивности проявляются во время войн между государствами, гражданских войн и других столкновений социальных и этнических групп. Они наблюдаются в различных вариациях.

Месть, или мстительная деструктивность – это спонтанная реакция на интенсивное и несправедливое страдание, которому подвергается человек. От защитной агрессии месть, как известно, отличается тем, что наступает после того, как уже вред нанесен. Такая деструктивность в этом смысле не является защитной реакцией на ожидаемую опасность. Вопросы психологии мести стоит рассматривать отдельно. Поэтому здесь стоит сделать лишь ряд уточнений. Месть является крайне интенсивным переживанием, недаром говорят о жажде мести. Очень широко была распространена кровная месть, убийство за убийство, причем мстители могли терпеть долго, в течение жизни нескольких поколений. А вообще, все формы наказания являются различными вариантами мстительной деструктивности.

Почему чувство мести так глубоко укоренено в психике человека? В своих исследованиях Э. Фромм выразил интересную точку зрения, что акт мести имеет некоторое магическое значение. Подвергая наказанию того человека, кто поступил жестоко, мы как бы магически аннулируем его деяние. Он «оплатил свой долг» или «поплатился за содеянное». По крайней мере, теоретически, он стал человеком, который никогда не совершал преступлений. И все-таки, почему это «магическое желание» так интенсивно? Причина, по-видимому, кроется в том, что человек имеет элементарное чувство справедливости и «экзистенциального равенства» всех людей. Все мы родились от матерей, бессильны, должны умереть и т. п. Зависть, по мнению ряда психологов, имеет тот же корень, что и месть.

Когда Бог и власти не творят справедливость, человек берет дело установления справедливости в свои руки. Тем самым он приближается к Богу. Вот почему час мщения – великий час самовозвышения.

Против жестокости восстает элементарное требование совести, которой в определенной мере обладают, по-видимому, все люди. У представителей разных народов потребность в мести имеет различную интенсивность. Фромм связывает такое различие с неодинаковыми возможностями компенсации потери: когда человек думает, что не способен компенсировать свою потерю, он заключает, что необходимо отомстить. Это интересная идея: она дает возможность развивать науку о различных видах мести и причинах этнических различий по ее интенсивности и последовательности. Например, за супружескую неверность на Западе и на Востоке мстят по-разному. То же самое – за предательство и другие деяния, идущие против чувства справедливости человека и других его моральных норм.

По силе желания мести Фромм располагает всех людей по шкале: от минимальной до максимальной интенсивности. Самый низкий уровень интенсивности наблюдается у буддистских и христианских святых, которые достигли высочайшего, близкого к идеалу уровня психического и морального развития. К правому полюсу тяготеют тревожные и нарциссические люди, у которых даже незначительный вред, нанесенный другими, вызывает сильнейшее желание мести. У таких людей желание мести исходит уже из устойчивой характерологической черты. Добавим, что поскольку среди политиков очень много людей нарциссического типа, то следует ожидать, что в этой области социальной жизни месть должна занимать значительное место. Именно это и наблюдает каждый человек в реальной жизни.

Другая разновидность разрушительной агрессивности человека – это так называемая экстатическая деструктивность. В бегстве от трудных проблем бытия человек может искать прибежище в экстатических психических состояниях, в трансе. Путем выхода за собственные границы человек добивается единства с природой и с самим собой.

Одним из естественных переходных состояний подобного рода является половой акт: при нем имеет место полная концентрация и «моментальный» экстаз. Каждый из партнеров может нарциссически переживать это состояние, но взаимная благодарность всегда налицо. Сходными являются также:

• экстатические танцы;

• оргии;

• те психические состояния, которые возникают в результате приема наркотиков, и другие.

Во многих формах экстаза ведущими компонентами переживаний человека являются агрессивность, ненависть и деструктивность. Примеры нетрудно найти в религиозных и других ритуалах, в ритуале инициации и т. п. Есть такие люди, которые идеализируют деструктивность и посвящают всю свою жизнь ее культивации. Подобных примеров много среди уголовников, анархистов, среди главарей фашистских партий и т. д.

Некрофилия

Возможно, что крайним типом деструктивной личности является так называемый некрофил. Некрофилия – стремление этого типа людей уничтожить все живое. Это любовь к мертвому, к умиранию и смерти. Данный тип человеческого характера стал чаще формироваться в условиях индустриальной цивилизации, в условиях сплошной компьютеризации многих сфер жизни. Э. Фромм высказал мысль, что клич фалангистов «Да здравствует смерть!» может стать тайным принципом жизни.

Есть мнение, что людей с сильно выраженной некрофилией становится больше обычного во время войн, когда разрешается убивать врагов и за это предусматривается не наказание, а вознаграждение.

Некрофилия сильно выражена в религиозной идеологии и особенно ярко проявляется во времена межконфессиональных войн, в ходе которых противники беспощадно истребляют друг друга, все живое обзывая «неверными». Так, в исламе смерть человека за веру считается деянием, заслуживающим всяческих похвал. Для верующего это верх блаженства. Именно поэтому так много верующих террористов-самоубийц. В Японии это камикадзе. Такие люди взрываются вместе с врагами и якобы попадают в рай. Джихад, священная религиозная война мусульман против людей иных вероисповеданий, содержит в себе любовь к смерти, к убийству и самоубийству.

Это идеология и практика некрофилии, хотя подобные действия, конечно, имеют и другие, например политические, мотивы. Павшие за веру считаются святыми, им поклоняются. Поведение садиста, в числе других, имеет и мотив в виде установки некрофильной личности. Но разница между некрофилией и садизмом состоит в том, что садист старается все же сохранить жизнь других людей, например своих подчиненных, чтобы иметь объект агрессии и наслаждаться своими садистическими действиями, своей жестокостью. Некрофил же уничтожает свой объект.

Не содержит ли обожествление покойников и подчеркнутая забота о хорошем состоянии их могил выражением некрофилии? Есть люди, которые значительную часть своих средств используют для построения надгробий и других памятников умершим, в то время как для живых людей нет достаточных средств существования.